Старорежимный чиновник (из личных воспоминаний от школы до эмиграции. 1874-1920 гг.); Нестор-История, 2019

Сразу отмечу, что это очень приличное по оформлению издание: увеличенный формат, офсетная бумага, твердый переплет. Правда, совсем нет иллюстраций. Зато есть отличный сопроводительный материал, дающий читателю в руки все необходимое для полноценного восприятия этой книги (об этом чуть позже). Тираж 300 экз. - достанется немногим.
Автор вводной статьи, составитель комментариев и именного указателя С. В. Куликов пишет во введении, что, оказавшись в эмиграции, некоторые из демократически настроенных русских политиков и литераторов писали, что только лишившись этого, они осознали, какую культурную роль играли при старом режиме полиция и бюрократия. Образы чиновников, созданные (и активно используемые до революции этими самыми демократами) Гоголем и Салтыковым-Щедриным, совершенно померкли, когда на смену им пришли новые, народные управленцы. В конце же 19 в. появилось много честных, знающих, радеющих за свое дело чиновников. Они были в массе своей уничтожены во время революции и Гражданской войны, сменившись Чичиковыми и Угрюм-Бурчеевыми. В своих хорошо написанных воспоминаниях В. Ф. Романов рассказал не только о себе, сотруднике высших органов власти империи, но и о своих коллегах – выше и ниже по служебной лестнице – создав эдакую коллективную биографию царской бюрократии.
Владимир Федорович Романов (1874-1929) родился в семье чиновника средней руки и довольно известной украинской писательницы. Детство провел в деревне рядом с городком Чернобыль на речке Припять. Окончил юрфак СПбУ и поступил на службу в МВД, откуда перевелся в МПС, а завершил свой профессиональный путь в Переселенческом управлении. Сделал там очень хорошую карьеру, фактически возглавив в 1910-е гг. т.н. Амурскую экспедицию по изучению Дальнего Востока. Результаты его деятельности были высоко оценены начальством (Столыпин) и специалистами. С началом Первой мировой войны Романов сменил амплуа, став заместителем председателя комитета Российского общества Красного креста на Юго-западном фронте. Занимал эту должность, ведая административными делами очень большого и разбросанного хозяйства до конца 18 г., также заслужив высокую оценку современников.
Недолгое время служил в правительстве гетмана Скоропадского, хотя был исключительно русским патриотом и монархистом, чего никогда не скрывал (отказавшись, среди прочего, учить украинский язык и резко отзываясь о тогдашних националистах). После падения режима гетмана скрывался сначала от последних, а потом от большевиков, несколько раз чудом избежав гибели. В 20 г. эмигрировал в Югославию, где жил до самой смерти, занимаясь общественной деятельностью.
Воспоминания написал в 22 г., передав рукопись в Русский зарубежный архив в Праге, откуда она и попала после войны в СССР, где лежала в спецхране. Лишь в начале 21 в. она привлекла внимание специалистов. 10 лет ей потихоньку занимались два историка и лишь сейчас дело дошло до печати.
Детству и учебе посвящена 1-я часть (объемом в 75 стр.). Здесь автор многовато, на мой вкус, пишет о театре своей юности, и очень интересно – о гимназии, месте пустом и мало что ему давшем, кроме знания древних языков, да и тех освоенных фактически самостоятельно. Она также содержит рассказ об университете, где Романов учился средне, много развлекался. О преподавателях, как и о студентах, воспоминания у него остались не лучшие. 2-я часть повествует о службе (около 200 стр.). Здесь содержится много ценных описаний внутренней кухни имперской бюрократии, портретов различных высокопоставленных и мелких чиновников, наконец, наблюдений за тем непростым временем. Автор дает нетрадиционные для либеральных кругов оценки деятельности таких министров как Горемыкин и Плеве, хвалит переселенческую политику правительства на Дальнем Востоке, во многом прерванную, по его мнению, смертью Столыпина. Романов осуждает императора за уступки левым и очень невысоко оценивает Госдуму и вообще либералов.
Повествование о службе в Красном кресте (часть 3-я, около 200 стр.) наполнена разными деталями, но не особенно интересна, как и, к моему удивлению, о событиях 17 г. Рассказ же о службе у Скоропадского и последующих событиях очень любопытен. Правда, беспристрастным Романова назвать нельзя – большевики у него сплошь евреи, уголовники, хамы и чекисты. Добровольческое движение Романов, кстати, тоже не особенно жаловал.
Воспоминаниям Романова предшествуют три вводных статьи на 20 стр., а завершают приложения на 90 стр. (в основном принадлежащие перу автора, но не только), почему-то полностью лишенные примечаний. В конце каждой части даны очень обстоятельные комментарии (даже избыточные, на мой взгляд
содержат ошибки – см. прим. о Столыпине на с. 305 и 311). Кроме того, есть именной указатель на 110 стр. В общей сложности сами воспоминания занимают 480 стр. из 710 стр. книги.
В целом вышла познавательная и ценная книга, вдобавок хорошо изданная (но дорогая). Рекомендую ее всем интересующимся историей России в конце 19 – начале 20 в.
© Как много писателей, как мало читателей…