Отзывы на книгу: Начало инквизиции (Осокин Николай Алексеевич); Вече, 2021

Дополнение в виде четвёртого тома к трёхтомнику о разгроме катаров (альбигойцев). Книга рассказывает об одном из самых зловещих институтов католиков, использовавшемся католической верхушкой для уничтожения неугодных и инакомыслящих. Издана добротно, написана одним из лучших знатоков этого исторического периода в лучших традициях старой академической школы.

Для начала хочется придраться к названию. Оно современное и выглядит как заглавие чего-то отдельно взятого, но на самом деле данная книга является первой частью второго тома масштабной работы Осокина «История альбигойцев и их времени». Первый том вышел в этой же серии в двух книгах: «Альбигойцы. Начало истории и учение» и «Альбигойские войны». Вторая часть второго тома вышла как «Крах альбигойства». Так что если бы книгу назвали, скажем, «Альбигойцы и начало инквизиции» было бы лучше – она бы сразу смотрелась частью всей «тетралогии».
Итак, книга – продолжение истории альбигойского движения и альбигойских войн. Первая ее часть посвящена событиям в Лангедоке после смерти папы Иннокентия III – от всплеска патриотического движения на Юге и восстания против Монфоров до покорения края французским королем. Вторая, большая, часть посвящена как раз зарождению инквизиции именно как средства борьбы с так называемой альбигойской ересью и началу ее деятельности на Юге. Со свойственной ему дотошностью автор рассматривает корни инквизиционного подхода, т. е. системы гонений на свободу совести как наследие еще языческих времен, принятое Западной церковью еще в ранние века христианства. Так что инквизиция для него – явление не случайное, вполне соответствующее утверждаемой римскими папами теократией. В своем изложении Осокин традиционно весьма подробен: он пишет и о законах против еретиков, и о первых трибуналах, и о юридической базе инквизиции, сопровождая все это приведением большого количества источников. В финале описывается деятельность инквизиции собственно на Юге, попытки восстаний против нее и против французского владычества. Завершается книга смертью графа Раймона VII Тулузского. В общем и целом, Осокин достаточно тяжеловесен и порой излишне подробен, но, право же, стоит почитать.
И вновь упомяну отсутствие карт в издании (здесь оно не столь критично, как во втором томе, но все же карты были бы не лишни). И опять же изрядное количество опечаток.

Привлекло в книге название - "Начало инквизиции", представляешь что-то мистическое, устрашающее.
В итоге еле-еле выстралала эту книгу.
Наверно с точки зрения матерых историков, будет интересна, так как посвящена истокам инквизиции, но для любителей истории, желающим получить нечто иное, это книга будет не интересна.
Пару моментов были действительно интересны, но проситалась с трудом.

Старые католические летописцы не стесняются награждать основателя доминиканского ордена, этого братства проповедников, далеко не лестной славой первого инквизитора в христианском мире. Один из них начинает свой длинный перечень великих тулузских инквизиторов Домиником и помечает первые отправления инквизиционного учреждения 1209 годом. В его глазах доминиканский орден и инквизиция почти тождественны. Другой писатель – монах Мачедо – идет гораздо далее и, сочиняя панегирик инквизиции, относит ее к отдаленнейшим временам, ставя во главе этого учреждения уже не Доминика, а самого Господа.
«Сам Иегова, – восклицает этот фанатик, – исполнял обязанности инквизитора, когда громил возмутившихся ангелов. Он продолжал поступать так и здесь, на земле, когда наказывал нашего пращура Каина и тех безумцев, которые созидали башню Вавилона. Он передал это дело святому Петру, который впервые применил такую кару против Анании. Первосвященники римские, непосредственные преемники этого князя апостолов, перенесли впоследствии свои права на святого Доминика и его орден».
Такой преемственностью объясняется, по мысли автора, святость инквизиции.
Но, оставляя в стороне фантазии Мачедо, следует ли возложить на Доминика ответственность за изобретение первого инквизиционного трибунала? Справедливо ли объединять в неразрывное целое личность Доминика и век инквизиции – эти позорные для католичества страницы?
Может ли подобное церковное учреждение явиться плодом творчества одного человека? Не коренится ли оно в более глубоких причинах и в более существенных условиях? Имя этого человека сделалось известным в Лангедоке с первых годов XIII столетия. Мы рассказывали уже о начале его деятельности. Причина его необыкновенной популярности в Средние века заключалась в мнимом даре чудотворства, который видели в нем склонные к сверхъестественному современники. Если бы историк захотел собрать и изложить бесчисленные легенды о его подвигах и чудотворстве, он имел бы неистощимый источник в трудах католических монахов.
Никому из католических деятелей, кроме святого Франциска, не посвящено столько страниц в летописях и исторических трудах, сколько Доминику. Первые доминиканцы тщательно собрали все мельчайшие подробности о деятельности своего патрона, разукрашивая их по собственному разумению. А то поколение, которое видело собственными глазами подвижничество Доминика, спешило скрепить своим ручательством все легенды, которые принято было рассказывать о знаменитом человеке, искусство и заслуги которого признавали даже альбигойцы. Вскоре после его смерти стали составляться подробные жизнеописания Доминика.