David Copperfield (Dickens Charles); Macmillan, 2016

«Это повествование — моя письменная память», — заявляет Дэвид Копперфильд в последнем разделе этого романа-мамонта, предложение, которое явно подразумевает автобиографический отпечаток автора в создании его знаменитого героя из среднего класса. Но является ли этот аспект тем, что я больше всего ценю в этой работе? Этот толстый том представляет собой весьма амбициозное путешествие: отчасти комическая история, которая часто граничит с сказкой для детей, отчасти плутовская книга, окрашенная отчетливым драматическим замыслом, который колеблется в циклических бедствиях и кульминациях, отбрасывающих длинный список памятных персонажей назад. Брак, дружба, предательство, разнообразные формы отцовства и вечная битва между добром и злом — вот оси, вокруг которых будет вращаться личностный рост наивного Дэвида. Любовь матери Пегготи, несмотря на то, что она была бездетной, смиренная подлость Урии Хипа, щедрые речи мистера Микауэра, всегда готовый Баркис, невинный ум мистера Дика, повторяющиеся жалобы миссис Гаммидж: «Я одинокое заброшенное существо, и все идет наоборот со мной», детская капризность Доры, терпеливая мудрость Агнес, огромное сердце мистера Пегготи…Этот набор персонажей сложной человеческой натуры отражает и Дэвида, зеркало, в котором отражается собственная природа читателя, смотрящая в его глаза, со всеми его пороками и добродетелями, сияющими новым светом. Дэвид не продвигает темп повествования, он — движущаяся точка, от которой зависит все остальное; сюжет, персонажи, суть. На многочисленных страницах этой эпической повести нет ни капли дешевого сентиментализма, зато есть передозировка нежности и остроумного юмора.